### Глава 278: Самообман
**Пекин, семейство Сун.**
К удивлению Сун Юаньи и Сун Цимина, прошли уже месяцы после событий на горе Улян, а Е Мо так и не явился к семейству Сун за расплатой. Неужели они ошиблись? Если Е Мо действительно не осмелится предъявить счёт, может, стоит постепенно возвращать членов семьи в Пекин?
Возможно, тогда Е Мо просто не знал, что Сун Хай и другие были из их рода. «Благородный муж мстит даже через десять лет» — сейчас клан Сун ещё не в силах противостоять Е Мо, и приходится смиряться с временным отступлением.
Былое великолепие усадьбы Сун кануло в лету. По сравнению с тем, что было несколько месяцев назад, особняк опустел. Кроме Сун Юаньи и Сун Цимина, здесь остался лишь Сун Цичжань. Прежде тут жили и младшие поколения, но после исчезновения Сун Хая Сун Цимин постепенно отослал всех прочь.
...
**Тан Цинь** в последнее время ощущала себя счастливой. Хотя Сун Цимин когда-то предал её, в конце концов он не забыл о ней. На пороге смерти он отыскал её и подарил ту теплоту и заботу, о которой она мечтала все эти годы.
Пусть в душе и копилась обида, но когда Сун Цимин опустился перед ней на колени, сжал её руки и умолял о прощении, сердце её растаяло. Её многолетние страдания оказались не напрасны — ведь Цимин вернулся. Хотя дочь Бэйвэй отказалась ехать с ней в Пекин, Цимин заверил, что не даст её в обиду. И теперь словам Сун Цимина Тан Цинь верила безоговорочно.
Даже без операции её здоровье постепенно крепло, на щеках вновь появился румянец. Мысль о том, что Цимин каждый день рядом, наполняла душу радостью. Многолетние муки и ожидания наконец обрели желанный итог. Ей не нужны были ни его богатства, ни власть — лишь быть рядом с Цимином, вот её высшее счастье.
Порой он просиживал с ней всю ночь, не требуя ничего, лишь вспоминая их прошлое.
Сегодня Цимин не придёт — он предупредил, что дела задержат его допоздна. Тан Цинь специально сварила ему лотосовую кашу, не желая, чтобы он перетруждался. Ещё она приготовила сюрприз: теперь она могла не только вставать с постели, но и сама варить кашу для Цимина.
Кабинет Сун Цимина был запретным местом для посторонних, но ей он говорил: «Другие — это другие, а Тан Цинь — это Тан Цинь. Никто не займёт твоего места в моём сердце. Я потерял двадцать лет и не хочу жалеть об оставшихся». Поэтому Тан Цинь без колебаний направилась к его кабинету. Да и в опустевшей усадьбе вряд ли кто-то обратил бы внимание.
Однако, подойдя к флигелю, она с огорчением заметила: свет на втором этаже погашен — Цимин ещё не вернулся.
Рев мотора разорвал тишину. Машина, минуя внешний двор, въехала прямиком во внутренний. Обрадованная Тан Цинь хотела поспешить с кашей навстречу, но вдруг замерла: из машины вышли двое.
Рядом с Сун Цимином была молодая женщина. Они стояли близко, её рука крепко сжимала его локоть.
*Разве он не говорил, что развёлся? Да если бы и нет — эта женщина ненамного старше Бэйвэй!* Руки Тан Цинь задрожали. Дело было не в спутнице, а в его лжи.
У подножия лестницы, ведущей в кабинет, Сун Цимин и незнакомка уже слились в объятиях. Приглушённые стоны и звуки поцелуев заставили Тан Цинь усомниться: неужели это тот самый Цимин, что ночами сидел у её постели?
Глубокое разочарование накатило волной, но гнева не было. *Может, это из-за моей болезни? Я не могу быть с ним, вот он и...*
— Пойдём наверх, — наконец переведя дух, проговорил Сун Цимин, сжимая грудь женщины.
— Ага... А та старуха, которую ты держишь дома, всё ещё здесь? Просто отвратительно, — её голос звучал сладко, но сквозь него пробивалось раздражение.
Сун Цимин вздохнул:
— Что поделать. Нашу семью по-прежнему притесняет тот Е. Всё же она приёмная мать Тан Бэйвэй. Я привёз её, чтобы хоть как-то сдержать его. Я думал, по характеру Е Мо, он может пощадить нас ради матери Бэйвэй. Но, похоже, мы ошиблись — он всего лишь один человек, как он посмеет тронуть наш клан? А Тан Цинь... Пусть живёт. Прокормить лишний рот нам не трудно.
Женщина фыркнула:
— Значит, содержите свою старую пассию, как собаку?
— Какая пассия? Брр, даже двадцать лет назад она едва ли вызывала интерес. Сейчас каждый разговор с ней — пытка. Ладно, не обращай внимания. Просто не ожидал, что её приёмная дочь — сестра Е Мо. Какая удача! Иначе я бы и думать о ней забыл, — Сун Цимин поморщился, будто вспомнив лицо Тан Цинь.
— Говорят, та Тан Бэйвэй — красотка. Уж не она ли тебе приглянулась? Что-то в твоих разговорах о ней сквозило странное...
— Хихи... Жаль, она сестра Е Мо. Сейчас нам не стоит снова связываться с ним.
— Ты полегче... Видно, что эта девчонка тебе по душе. Со мной-то ты смеешь... — её слова оборвались, словно рот чем-то зажат. Спустя мгновение послышался прерывистый стон: — Ладно, мне всё равно на ту Тан Цинь. Беспокоит твоя домашняя тигрица. Кстати, спасибо тому Е Мо — не будь его, как бы ты избавился от неё? Как бы мы тут... Ммм...
Её голос вновь потонул в страстных звуках.
Тан Цинь в тени закоченела. Чаша с кашей выпала из рук на газон, но она не заметила. Тот самый Цимин, что каялся перед ней, оказался таким... Вдруг она ощутила, как силы покидают её.
**Е Мо** сокрушённо вздохнул. Он пришёл сюда этой ночью, чтобы вершить расправу над семейством Сун, но стал свидетелем этой сцены. Ему стало горько за мать Тан Бэйвэй. *Как можно любить такого человека? Неужели Тан Цинь не знала его истинного лица? Неужели верила каждому слову?* Е Мо отказывался верить — она просто обманывала саму себя.
Возможно, зная, что умирает, она хотела уйти счастливой, без горечи неосуществлённых надежд.
Любовь порой необъяснима. Е Мо подумал о Ло Ин. *Разве его чувства к ней могут измениться?* Он верил, что она не предаст. А если? Он спросил себя и понял: всё равно будет любить. Как и с Нин Цинсюэ — её холодность не породила в нём ненависти, лишь заставила спрятать любовь подальше.
Возможно, такова же любовь Тан Цинь к Сун Цимину. Без причин, разве что чистота юных чувств. Даже зная, что он использует её, лжёт — она предпочла обманываться. Но теперь иллюзии рухнули. Будь выбор, Е Мо был уверен: она жалела бы, что вышла и увидела это, услышала эти слова.
Е Мо смотрел, как Сун Цимин, обняв женщину, поднимается наверх. Тан Цинь, наконец выплюнув сгусток крови, медленно поднялась. Она ещё раз тоскливо взглянула в сторону кабинета и побрела прочь.
Её одинокая, иссохшая фигура, словно увядающий лотос, качающийся на ветру, сжала сердце Е Мо. *Зачем любить такого?* Но помочь он не мог. Он знал: стоит ему сегодня убить Сун Цимина, завтра Тан Цинь будет убита горем.
Но даже зная это, Е Мо не отступится. Отныне он не даст жалости к врагам поставить его в безвыходное положение. **Сун Цимин должен умереть.** Разве что после расправы он заберёт Тан Цинь к Тан Бэйвэй.
...
При тусклом свете ночника Сун Цимин и молодая женщина сплелись на кровати. Одежда женщины была сорвана, обнажив пышную грудь. Руки Сун Цимина жадно мяли её плоть, его дыхание прерывалось, пока он стаскивал с себя одежду. Женщина казалась ещё нетерпеливее, уже не раз прижимая его к постели.
Е Мо поражала его энергичность: человеку под шестьдесят, а страсть не угасла.
Е Мо поднял руку — лёгкое движение пальцем, и обезумевшая женщина рухнула на кровать без сознания. Сун Цимин, ничего не заметив, продолжал.
— Сяо Юэ?.. — тревожно позвал он.
— Не зови. Я усыпил её, — ледяной голос Е Мо раздался у двери.
Сун Цимин вздрогнул, резко обернулся. В тусклом свете у входа стоял силуэт Е Мо. Холодный пот проступил на спине, мурашки побежали по коже.
— К... Кто ты? — наконец выдохнул он.
Предыдущая главаСледующая глава
ПРОДАМ ГАРАЖ