Глава 2251. Мать
Цзи Синьи молча вздохнула. Она понимала: ни она сама, ни Священный Двор Небесных Дев за её спиной в глазах Е Мо теперь ничего не значили. Если прежде Двор Небесных Дев мог собрать сотни откликов по одному зову в мире Священного Пути, то теперь Е Мо стоило лишь сказать слово — и все обитатели мира бросились бы уничтожать их Двор. Такой авторитет был несравним. Иначе говоря, Е Мо мог стереть Двор Небесных Дев с лица земли, даже не прикладывая рук — одним лишь словом.
К счастью, Е Мо отличался справедливостью: он не утаил заслуг Цин, Святой Девы их Двора.
— Если у Вас есть вопросы, Палач, прошу, спрашивайте! Цзи Синьи скажет всё, что знает. — Осознав это, она успокоилась, села и ответила с достоинством, без заискивания.
Е Мо кивнул и тоже сел. Немного подумав, он произнёс:
— Когда я был в горах Тюремных Врат Священного Двора Небесных Дев, то видел несколько белых костей и цепь, выкованную из небесной стали Лоцзин. Теперь я хочу знать, что там произошло. Прошу, Владычица Цзи, развейте мои сомнения.
Сердце Цзи Синьи ёкнуло: она не ожидала, что Е Мо спросит именно о делах их Двора. Она долго молчала, а затем сипло произнесла:
— Это внутреннее дело нашего Двора... Но поскольку мы неоднократно оскорбляли Палача, я отвечу на Ваш вопрос.
Е Мо промолчал, в душе даже появилось лёгкое нетерпение. Он жаждал узнать, какую связь имели те кости с ним самим — почему при виде их его охватывала печаль?
Цзи Синьи собралась с мыслями и неспешно заговорила:
— В нашем Дворе целомудрие Небесных Дев считается священным, его нельзя запятнать ни на йоту. Потому для нас оно важнее всего. Если целомудрие обычной Небесной Девы столь важно, то чистота Святой Девы нашего Двора и вовсе неприкосновенна.
Но не всё в мире происходит по нашим желаниям. Седьмая по счёту Святая Дева в тридцать третьем поколении, Жуань Жуйсю, была необычайно талантлива и даже имела задатки для достижения уровня Хуньюань. Однако во время странствий за пределами Двора она лишилась девственности... и отказалась назвать имя мужчины. В итоге Праматерь заточила её в горах Тюремных Врат, где её жгло наказание иньским огнём.
— Сборище бесчеловечных лже-монахинь! Или вы сами выпрыгнули из камня, без отца с матерью? Пф! — Е Мо выругался без церемоний.
Он презирал подобные порядки Двора Небесных Дев: сохранять целомудрие — одно дело, но сжигать за потерю девственности иньским пламенем бессчётные годы? Даже Святой Император уровня Даоюань не выдержал бы таких жестоких мучений.
Услышав ругань Е Мо, Цзи Синьи изменилась в лице, но в душе лишь вздохнула: раз обстоятельства сильнее, пусть Е Мо говорит что хочет — разве она посмеет воспротивиться?
— Ты считаешь, что не способна мне противостоять? — Е Мо насмешливо уставился на неё. — А когда Двор Небесных Дев заключал Жуань Жуйсю в Тюремные Врата и жёг иньским огнём, думал ли он, способна ли она сопротивляться? Запомни: не делай другим того, чего не желаешь себе.
Цзи Синьи понимала: спорить с Е Мо бесполезно. Она лишь продолжила:
— Несмотря на наказание Праматери иньским огнём в Тюремных Вратах, Святая Дева Жуйсю всё же родила дочь. Чтобы спасти девочку, она сначала истощила жизненную силу, а затем, жертвуя жизнью и сжигая жизненную кровь, разорвала пустоту, позволив служанке Жуань Хойюнь унести дочь из Двора Небесных Дев. Больше я ничего не знаю. Никто в Дворе не ведает, куда отправилась Жуань Хойюнь.
— У тебя есть образ Святой Девы Жуйсю? — снова спросил Е Мо.
Цзи Синьи кивнула, достала пустую нефритовую пластину, запечатлела в ней образ и передала Е Мо.
Е Мо направил божественное сознание в пластину. В ней был образ необычайно красивой женщины. Е Мо почувствовал что-то знакомое — будто где-то уже видел этот образ.
Видя, что Е Мо хмурится и молчит, Цзи Синьи тактично не стала продолжать.
Спустя долгое время Е Мо вдруг вздрогнул: он вспомнил! В резиденции Императора Сакуна он забрал женщину по имени Гун Линсю. Линсю оставила ему два хрустальных образа: один — его матери из прошлой жизни, другой — Бессмертной Нинсы, служившей его матери. (Кто забыл этот эпизод, может перечитать главу 1969 «Прошлая жизнь»).
Его мать была очень похожа на Святую Деву Жуйсю! Неужели они были родственницами? Е Мо тут же вспомнил слова Линсю: «…Нинсы вырастила тебя с младенчества и прониклась к тебе чувствами. Она боялась, что в мире совершенствования тебя обидят, и хотела спуститься, чтобы заботиться о тебе. В ту же ночь Нинсы покинула резиденцию Императора Са, и с тех пор о ней не было вестей».
После того как Император Са сбросил его в мир совершенствования, Нинсы отправилась на его поиски.
Е Мо вспомнил: в прошлой жизни его сбросили на Восточный Сюаньский материк. Его божественное сознание тут же пронзило слои миров и устремилось к Континенту Лоюэ.
Город Мокьюэ был таким же, как прежде. Е Мо увидел множество знакомых: Нин Сышуан, Му Ань, Ли Саньдао…
Но вскоре он взволнованно вскочил: он увидел Нинсы! Пусть она немного постарела, но черты лица остались прежними — точь-в-точь как в хрустальном шаре от Линсю.
Та говорила, что Нинсы специально отправилась в мир совершенствования, чтобы найти его.
Е Мо не знал, как Великому Бессмертному удалось в одиночку попасть туда — это было невероятно сложно. Но раз он её видел, значит, ей это удалось. Однако сейчас дыхание Нинсы было слабым и прерывистым, жизненная сила рассеяна — казалось, она может угаснуть в любой миг.
Она жила одна у подножия горы, где ощущался недостаток духовной энергии, вдали от деревни простых смертных, в глухом месте. Увидев, как Нинсы стоит перед хижиной и смотрит на звёзды не двигаясь, Е Мо понял: она осознаёт, что жить осталось недолго.
Е Мо не мог оставаться здесь ни мгновения дольше. Он тут же послал звуковую передачу Цинь Сюаньцзи:
— Я покину Священный Двор Пути на время. Забота о нём и мире Священного Пути ложится на вас.
С этими словами Е Мо шагнул вперёд и бесследно исчез из Зала Гостей.
Цинь Сюаньцзи знала, что Е Мо отправился искать Мировую Гору, потому не удивилась его словам и почтительно ответила:
— Слушаюсь, Палач.
Цзи Синьи встала и в изумлении уставилась на место, где только что был Е Мо. Пусть её мастерство было недостаточным, но проницательность оставалась. Как она могла не понять, что Е Мо лишь шагнул — и пересек пустоту? Безо всякого разрыва пространства! Каким же должно быть его мастерство, чтобы одним шагом преодолевать пустоту?!
...
Цзянляньфэн на самом деле представлял собой обширную область низких горных хребтов, посреди которых возвышалась одна высокая вершина — Пик Цзянляньфэн. На пике в изобилии росли травы духовной силы, даже встречались неплохие по уровню. Потому местные жители называли Цзянляньфэном весь этот горный массив.
Хотя на пике и росли травы духовной силы, они встречались лишь в одном месте, да и «неплохие по уровню» — лишь по меркам простых смертных. Для последователей Пути эти травы не стоили и гроша, не говоря уже о скудной здесь духовной энергии.
Но перед Цзянляньфэном протекала длинная река, соединявшаяся с горами и образовывавшая плодородные земли. Конечно, «плодородные» — лишь для смертных. Именно из-за этого единства гор и вод местность и назвали Цзянляньфэн («Соединённые Речные Пики»).
В глухом уголке Цзянляньфэна стояло несколько соломенных хижин. Местные жители и не подозревали об их существовании — хижины были скрыты маскировочной печатью, невидимой для простых смертных.
Сейчас перед хижинами стояла женщина средних лет. Она молча смотрела в пустоту, словно вспоминая давно минувшие дни.
— Старшая… — Е Мо простоял за спиной женщины долгое время, но та не замечала его. Ощутив, что в ней не осталось и следа мастерства, он с горечью вздохнул и дрогнувшим голосом окликнул.
Женщина резко обернулась. Увидев Е Мо, она застыла на месте. Спустя мгновение по её лицу потекли слёзы, и она прошептала:
— Малыш… Мой предел наконец настал…
Е Мо тут же понял смысл её слов: лишившись мастерства, она решила, что её срок подошёл к концу, и приняла его за галлюцинацию.
В этот миг сердце Е Мо сжалось от волны печали. Он не был связан с Нинсы кровными узами. Но она вырастила его, заботилась о его матери и, узнав, что Император Са сбросил его в мир совершенствования, сделала всё возможное, чтобы последовать за ним. С мастерством Великого Бессмертного она могла бы прожить ещё десятки тысяч лет. Но в мире совершенствования, всего за тысячу с лишним лет, её жизненный срок уже подошёл к концу.
Разве можно было просто так отплатить за такую милость воспитания, за такую великую любовь?
— Тётя Чжоу, это не сон. Я пришёл за тобой. Я опоздал. Я — настоящий Е Мо… — Сердце Е Мо разрывалось от переполнявшей его родственной любви. Даже хаосная путеводная истина Хуньюань не могла сдержать его горе.
Он постигал Путь Чувств, был живым человеком из плоти и крови. Даже достигнув уровня Хуньюань, он не мог отречься от этой любви. Образ матери из хрустального шара постепенно тускнел, а образ Нинсы становился всё ярче. И слова «Тётя Чжоу» сорвались с его губ сами собой, без раздумий. В его сердце она была матерью, заменившей ему мать во всём.
Его сознание пронзил голос Нинсы, стонущий, как крик кукушки:
— Император Са, умоляю, оставь малыша…
Перед ним промелькнула картина: Нинсы, скатываясь по ступеням, всё же прикрывала его собой. Когда он попал в мир совершенствования, тётя Чжоу, боясь, что его обидят, истощила всё мастерство, чтобы последовать за ним. Кто, кроме матери, способен на такую бескорыстную любовь?
Е Мо даже не заметил, как слёзы потекли по его лицу. В этот миг он не мог больше стоять и рухнул на колени:
— Тётя Чжоу, я пришёл повидаться с тобой.
— Ты и вправду малыш? Ты всё ещё жив? — На лице женщины средних лет вспыхнул нездоровый румянец волнения. Она бросилась к Е Мо, обняла его и дрожащим голосом прошептала:
— Малыш… Ты и вправду мой малыш…
Предыдущая главаСледующая глава
ПРОДАМ ГАРАЖ