Глава 103. Встреча
Цзи Лофэй не ожидала, что ей потребуется менее трех дней, чтобы пробить пятый уровень собирания ци и достичь шестого уровня. Едва достигнув шестого уровня собирания ци, она даже не стала закреплять состояние, а поспешно вышла, чтобы сообщить радостную весть Нин Чэну. Она знала, что больше всего его волнует ее уровень мастерства — его счастье зависело от ее прогресса.
К ее недоумению, Нин Чэна не оказалось на месте, и он даже не оставил письма.
Цзи Лофэй вышла из комнаты, намереваясь спросить у служащих сичжаня, когда Нин Чэн ушел. Подойдя к выходу, она увидела, что некую зрелую красавицу уже расспрашивали о наличии свободных номеров.
Цзи Лофэй почувствовала странную близость с этой женщиной и невольно задержала на ней взгляд. Та, словно почуяв наблюдение, обернулась и встретилась с ней глазами. Долгий пристальный взгляд незнакомки заставил Цзи Лофэй нахмуриться, но вдруг женщина дрожащим голосом воскликнула:
— Лофэй!
Глаза ее покраснели, а в голосе звучало глубокое волнение.
— Кто вы? — спросила Цзи Лофэй, ощущая странную, неуловимую связь с этой женщиной.
— Лофэй, что с твоим лицом? — тревожно спросила незнакомка, заметив шрамы. Это была Сюн Цихуа. Она не ожидала, что дочь окажется изуродована. При виде поврежденного лица дочери у нее закружилась голова.
«Я предала собственную дочь, — подумала она. — Именно из-за того, что я не смогла о ней позаботиться, ее лицо обезобразили».
Ощущение странной знакомости усиливалось. Цзи Лофэй повторила:
— Скажите, наконец, кто вы?
— Лофэй, мама подвела тебя... заставила страдать... — Сюн Цихуа, видя, что дочь ее не узнает, а лицо ее изуродовано, не смогла сдержать рыданий. Притворяться, будто она случайно зашла в этот сичжань, было уже бессмысленно — ее захлестнуло чувство вины.
Цзи Лофэй остолбенела, словно пораженная громом. Она уставилась на рыдающую женщину и наконец пробормотала:
— Ты... моя мать?
И в тот же миг поняла — да, это мать. Голос крови, поднимавшийся из глубин сердца, не оставлял сомнений.
— Мама!.. — Цзи Лофэй не смогла сдержать слез. Столько лет она прожила одна. До того как Нин Чэн изменился, в доме Нин она была всеми забыта. Много-много раз во сне она возвращалась к матери. Много-много раз, когда силы были на исходе, она верила: стоит лишь выжить, и однажды она найдет мать.
И вот мать предстала перед ней. Неужели это сон?
Одно слово «мама» разрушило стену между ними. Они обнялись и зарыдали.
Спустя долгое время Цзи Лофэй вспомнила, что они все еще на людях, и поспешила провести мать в свою комнату.
Сюн Цихуа немного успокоилась и снова спросила:
— Лофэй, что с твоим лицом? Как это случилось?
Не дожидаясь ответа, она забормотала:
— Мама виновата перед тобой... бросила тебя, когда ты была еще на руках...
Видя, как мать терзается угрызениями совести, Цзи Лофэй сжалось сердце. Она схватила мать за руку и сквозь слезы прошептала:
— Мама, ты не виновата! Мы потерялись в Великом Лесу Ань, но смогли встретиться вновь — я уже счастлива. Мама, папа с тобой?
Вопрос повис в воздухе. Мать пришла одна — значит, с отцом что-то случилось. Цзи Лофэй побледнела и вскочила:
— Мама, а папа? Он... не вышел из Великого Леса Ань?
Сюн Цихуа тоже поднялась и взяла дочь за руку:
— Лофэй, не все в жизни складывается, как хочется. Твой отец ушел... Но раз мы с тобой встретились, его душа в мире ином обрела покой.
Цзи Лофэй рухнула на колени. Слезы хлынули потоком. Отец, которого она никогда не видела, мертв. Что может быть горше для ребенка?
Сюн Цихуа подняла дочь, сердце ее разрывалось. Увидев дочь, она вдруг поняла: лгать ей не хочется. То, что дочь так к ней относится, означает — Нин Чэн не рассказал о ее связи с Чжу Хунвэнем.
Стоит ли продолжать обманывать дочь выдумками?
Но всякий раз, когда она собиралась сказать правду, перед глазами вставал образ Чжу Хунвэня. Она знала: стоит ей открыться — и она навсегда потеряет дочь. Непроизвольно она коснулась живота — это плод ее любви.
Если дочь не позволит ей быть с Хунвэнем, разве второй ребенок тоже обречен расти без отца?
Только план Хунвэня позволит дочери принять ее и признать его отчимом.
Ее ребенок не может жить без Хунвэня. Да и она сама без него не может. В этом мире лишь он один любит ее. С первого дня их встречи эта любовь не угасала. Даже когда ее насильно выдали замуж в семью Цзи, даже когда они застряли в Великом Лесу Ань на десять с лишним лет — Хунвэнь был рядом, не отходя ни на шаг.
— Мама, не горюй, — Цзи Лофэй, сама убитая горем, заметила странность в поведении матери. — Когда-нибудь мы поедем в Великий Лес Ань, поклонимся папе...
Сюн Цихуа очнулась, вытерла покрасневшие глаза и сквозь слезы сказала:
— Я провела в заточении в Великом Лесу Ань больше десяти лет. Каждый день мечтала выбраться, но не могла. Мне пришлось остаться в безопасном уголке леса... И так прошли годы...
— Мама!.. — Сердце Цзи Лофэй сжалось от боли при мысли, что мать столько лет провела в этом страшном месте.
О Великом Лесу Ань она слышала от Нин Чэна — там повсюду подстерегала опасность. К счастью, у каждого демонического зверя была своя территория, и если найти безопасный участок, можно было выжить. Видимо, так и поступила мать, но тяготы такой жизни даже представить страшно.
Переполненная жалостью, Цзи Лофэй бросилась поддержать мать.
Но Сюн Цихуа намеренно коснулась слегка округлившегося живота. На этот раз Цзи Лофэй разглядела все ясно.
— Мама, ты... — Она не осмелилась договорить. Мысли спутались. Округлившийся живот явно указывал на беременность. Но раз отец погиб, как же мать могла забеременеть?
Услышав вопрос дочери, Сюн Цихуа смертельно побледнела. Она схватила кинжал и приставила его к горлу.
Цзи Лофэй в ужасе вскрикнула:
— Мама! Ты что?!
Не раздумывая, она изо всех сил ухватилась за руку матери. Сюн Цихуа была слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Кинжал со звоном упал на пол. Женщина в изнеможении опустилась на пол и забормотала:
— Лофэй... я предала твоего отца... предала тебя... У меня даже сил не хватило покончить с собой... я...
— Почему?.. Почему так?.. — Цзи Лофэй бормотала в отчаянии, не понимая, почему встреча с матерью обернулась таким кошмаром.
Сюн Цихуа словно оправдывалась перед дочерью, а словно разговаривала сама с собой:
— В тот день я отошла от своего жилища чуть дальше обычного и неожиданно столкнулась с демоническим зверем, почти достигшим третьего уровня. Он напал на меня из засады, и я получила тяжелые раны. Когда я отчаянно пыталась спастись бегством, вдруг появился человек, который спас меня. Я и представить не могла, что в Великом Лесу Ань могут быть люди, и обрадовалась: раз есть люди — значит, есть шанс выбраться. Но я была ранена, да еще и отравлена ядовитым газом, выдохнутым зверем... и потеряла сознание.
Цзи Лофэй забыла о беременности матери и тревожно спросила:
— А потом?
— Потом тот человек нашел мое убежище, отнес меня туда и стал лечить, — голос Сюн Цихуа дрожал от горя.
Цзи Лофэй не уловила странности в тоне матери и благодарно произнесла:
— Спасибо ему! Хорошо, что он нашелся.
Сюн Цихуа скорбно покачала головой:
— Окажись я в той ситуации снова, я бы предпочла сама сразиться с демоническим зверем, чем быть спасенной им. Он спас меня, но и сам попал под воздействие яда, разжигающего похоть, который испускал зверь. Когда он лечил меня... то не смог сдержаться и... силой овладел мной...
Цзи Лофэй наконец все поняла. Человек, спасший ее мать, сам попал под действие яда и изнасиловал ее. Ненавидеть его или благодарить?
Сюн Цихуа наблюдала за ошеломленным выражением лица дочери и поняла: ее муж был прав.
Чжу Хунвэнь считал, что раз Нин Сяочэн и Лофэй столько времени живут вместе, а Лофэй до сих пор девственница, значит, Нин Сяочэн либо воздержан в делах плоти, либо мастер скрытного обмана. Чтобы объяснить изнасилование, требовалась веская причина.
— Очнувшись, я отчаянно сопротивлялась, но поезд ушел — сопротивление уже ничего не меняло. И тут управляющий Чжу, который все эти годы искал меня в Великом Лесу Ань, услышал мой голос и нашел. Тот человек, хоть и был тяжело ранен, сумел ускользнуть от управляющего Чжу. Моя честь была поругана насильником, а управляющий видел все своими глазами... я...
Сюн Цихуа, казалось, больше не могла сдерживать горе и разрыдалась.
Цзи Лофэй, тоже плача, обняла мать, скорбя о ее горькой судьбе. Долго они рыдали вместе, прежде чем Цзи Лофэй, всхлипывая, спросила:
— Мама... ты знаешь, кто был тот человек?
Сюн Цихуа вытерла покрасневшие глаза и сквозь слезы прошептала:
— Кажется... он назвался Нин Сяочэном...
— Что?! — Услышав имя Нин Сяочэн, Цзи Лофэй почувствовала, как во рту стало сладко. Изо рта хлынул фонтан крови.
Предыдущая главаСледующая глава
ПРОДАМ ГАРАЖ