### Глава 104: Непоколебимая вера
Цзи Лофэй и без того была измучена переживаниями о матери, её сердце разрывалось от боли. Услышав же, что человеком, о котором шла речь, оказался Нин Чэн — самый близкий для неё человек, — её и без того истерзанное сердце словно получило внезапный удар, достигнув критической точки, за которой следовал полный внутренний крах.
Увидев, как дочь выплевывает кровь, Сюн Цихуа ужаснулась. В тот же миг её охватило глубочайшее раскаяние. Она и Чжу Хунвэнь предусмотрели всё, кроме реакции Лофэй на эту весть. Им казалось, что девушка лишь воспылает гневом и навсегда изгонит Нин Чэна из своего сердца.
Но Сюн Цихуа не ожидала, что дочь, услышав новость, тут же исторгнет фонтан крови, а дыхание её станет прерывистым и сбивчивым.
— Лофэй, что с тобой?! — в панике подхватила Сюн Цихуа пошатнувшуюся дочь.
Цзи Лофэй не ответила матери. Лишь спустя долгое оцепенение она прошептала:
— Не верю... Нин Чэн не способен на такое...
— Пусть не веришь, только не губи же основу своего Пути! — Сюн Цихуа испугалась всерьёз. Что, если дочь повредит корни своего мастерства?
— Матушка... Откуда ты знаешь Нин Чэна? — внезапно заподозрила неладное Цзи Лофэй.
Сюн Цихуа поняла, что из-за тревоги за дочь проговорилась. Притворно удивлённо переспросила:
— Нин Чэн? Кто это?
— Нин Чэн — это Нин Сяочэн! Он только что прошёл через Великий Лес Ань... Это я... я... — Лофэй не смогла договорить, как именно связана с Нин Чэном.
Стыд сжал сердце Сюн Цихуа. Она опустила голову, не в силах вымолвить ни слова. Как объяснить дочери? В глубине души она признавала: тот Нин Сяочэн — парень неплохой, вполне достойный её Лофэй. Но выстрелившая стрела не возвращается — что сделано, то сделано. Отступать поздно: попытка всё исправить лишь навеки разобщит их с дочерью.
Она не могла расстаться ни с дочерью, ни с мужем. Мелькнула мысль: а не открыться ли Лофэй, рассказать правду о Чжу Хунвэне? Но тут же отбросила её. Стоит ей такое вымолвить — и дочь навсегда отвернётся.
Лишь сказанное ею ранее могло подвигнуть дочь попросить Чжу Хунвэня стать для нерождённого ребёнка отцом — пусть и номинальным.
Цзи Лофэй постепенно успокаивалась. Даже самую жгучую боль рано или поздно сменяет покой. Молчание матери она восприняла как знак раскаяния перед отцом и перед нею самой. Мать, должно быть, поняла: Нин Чэн ей знаком.
— Матушка, пойдём, — с усилием подавив душевную муку, ровным тоном поддержала Лофэй Сюн Цихуа.
— Пойдём? Куда? В каком я виде? — Чувство вины лишь усилилось в Сюн Цихуа. Она осознала: совершила нечто непоправимое, навеки предав дочь.
В растерянном взгляде матери Лофэй увидела бездну страдания. Она верила: мать не станет её обманывать. Но в глубине души не могла возненавидеть Нин Чэна — объяснить это чувство было невозможно. Ведь Нин Чэн совершил то деяние, будучи отравленным похотью, к тому же он спас её мать!
Лофэй не уловила намёка в словах Сюн Цихуа и не предложила управителю Хунвэню разыграть роль сопровождающего. Лишь промолвила:
— Матушка, найдём далёкий город... поселимся там... а потом... потом...
Не хватило духу договорить о рождении брата или сестры.
Сюн Цихуа мысленно вздохнула. Дочь, не познавшая близости с мужчиной, многого не понимала. Придётся исподволь подвести её к вопросу о приёмном отце для ребёнка. Хорошо хоть, что Лофэй согласилась уйти. Лучше бы навсегда забыть этого Нин Чэна.
— Лофэй, найдя тебя, я исполнила своё заветное желание. Теперь лишь избавлюсь от ребёнка... и уйду с тобой в безвестность, — вздохнула Сюн Цихуа.
— Не надо! — первым порывом вскричала Лофэй.
— Но нас, двух женщин, везде будут презирать... — пробормотала Сюн Цихуа.
— Жить для себя, а не для чужих насмешек! — отрезала Лофэй, но вдруг ощутила жуткую тревогу. Чувство подсказывало: стоит ей уйти от Нин Чэна — и их судьбы разойдутся навсегда. Однако сердце отказывалось сомневаться в матери, равно как и в Нин Чэне.
Жданных слов от Лофэй Сюн Цихуа не услышала, зато почувствовала: дочь тревожится и не хочет уходить.
***
Измождённый Нин Чэн, едва ступив в город Мозэ, первым делом направился в гостиницу. За эти дни он не только обрёл ценные трофеи, но и достиг второго уровня Истинного Сгущения. Оставшиеся дни он намеревался посвятить закреплению мастерства.
Распахнув дверь в свою комнату, он обнаружил: Цзи Лофэй тоже ушла.
Первой мыслью было: она отправилась его искать. Он бросился в её келью для уединённых занятий и увидел там сложенный брачный контракт.
Не разворачивая, Нин Чэн понял: это их общий с Лофэй документ. Оказывается, оба экземпляра хранились у неё. Он-то полагал, что его экземпляр давно сожжён.
Взяв контракт, Нин Чэн почувствовал горечь. Почему девушки, с которыми его сводила судьба, покидали его столь загадочно? Оставив контракт, Лофэй ясно дала понять: между ними всё кончено.
Сжимая документ, Нин Чэн ощутил неизъяснимую тоску. Глубоко в душе Лофэй значила для него многое.
Смог бы он когда-нибудь вернуться на Землю или нет — Цзи Лофэй навсегда оставалась одной из важнейших людей в его жизни.
Он достал нефритовую шкатулку, извлёк тускло-жёлтый камень и застыл, глядя на него. Этот Камень Собирания Ци — первый, что он обрёл на континенте Исин. Цзи Лофэй, рискуя жизнью, добыла его на арене "Котел Битв". Сама не воспользовалась — лишь чтобы ускорить его продвижение по Пути.
Камень он берег все это время. И вот сегодня, когда Лофэй оставила ему половинки брачного контракта, сердце Нин Чэна сжалось от печали. Он снова достал Камень Собирания Ци, подаренный Лофэй, и погрузился в безмолвие.
После истории с Тянь Мувань он избегал думать о делах сердечных. Если бы не помолвка с Цзи Лофэй — он и близко бы не подпустил её.
А теперь Лофэй ушла точно так же, как Тянь Мувань — без причин, без объяснений, без тени сомнения.
Сжимая тускло-жёлтый камень, Нин Чэн увидел не сцену дарения камня и не спасение в пустыне, когда её иссохшая рука вытащила его. Он вспомнил, как она несла его на спине, медленно бредя домой.
Тогда он ощутил неведомый прежде покой, забыв даже о шоке от попадания в чужой мир.
То был миг, когда Тянь Мувань безжалостно бросила его. Он одиноко брел по эстакаде, когда жёлтый луч ударил в него. В самый отчаянный, самый беспомощный час Цзи Лофэй подняла его и понесла в чёрный каменный дом.
Внезапно сработала защитная формация у двери. Нин Чэн вздрогнул, оторвавшись от воспоминаний. Подняв голову, он увидел знакомый силуэт, бросившийся к нему и уткнувшийся лицом в его грудь.
— Лофэй! — Нин Чэн инстинктивно обнял её, и сердце его наполнилось невыразимой радостью. Он и сам считал их лишь друзьями. Но лишь потеряв её, осознал: тень Лофэй уже легла на его душу. Ценность понимаешь, лишь лишившись.
— Нин Чэн... — всхлипнула Лофэй, начисто забыв в этот миг о том, что связывало его с матерью.
Выйдя с матерью за ворота Мозэ, она встретила управителя Чжу Хунвэня — и тревога в душе вспыхнула с новой силой. Из самых глубин поднялось жгучее желание: даже уходя, увидеть Нин Чэна, всё выяснить. Пока она не услышит его слов — покоя не будет.
Ещё в пустыне, выбравшись вместе с ним, она поклялась: верить Нин Чэну безоговорочно.
Когда-то он был для неё единственным родным существом — даже тётя Цзи Яохэ не шла с ним в сравнение. Но мать принесла весть, которую она не могла принять — весть, навсегда разлучившую её с Нин Чэном.
Выйдя за город, желание увидеть Нин Чэна стало нестерпимым. Сердце её неудержимо потянулось к нему. Она не хотела покидать Мозэ. Вернее — не хотела отдаляться от Нин Чэна.
Тётя тоже была родной. Забрав Лофэй из пустыни, она едва не разлучила её с Нин Чэном навсегда. Мать была роднее. Но с тех пор, как они встретились, Лофэй всё сильнее чувствовала: ближе Нин Чэна у неё никого нет.
...
— Матушка, я должна увидеть Нин Чэна! Без него мне не жить! — за воротами Мозэ Лофэй не выдержала. Жажда и тревога переполняли её — она обязана была увидеть его! Когда успело случиться, что жизнь без Нин Чэна стала невыносимой?
Бросив слова, дочь ринулась обратно в город. Сюн Цихуа смахнула слезу, мысленно вздохнув. Она знала: потеряла дочь.
— Вернуть её? — Чжу Хунвэнь смотрел вслед удалявшейся Лофэй.
Сюн Цихуа покачала головой:
— Не надо. Чувствую — выбор Лофэй верен. Уходим. Я недостойна быть её матерью... я...
Молча повернувшись спиной к Мозэ, она зашагала прочь. Её одинокая фигура медленно растворялась в сумеречном свете, оставляя за собой лишь безмерную печаль.
Предыдущая главаСледующая глава
ПРОДАМ ГАРАЖ