Глава 1477: Окрашенная кровью планета
— Господин, мы прибыли! — Чжуйню возбужденно указал на бескрайнюю серую планету, плывущую в темной пустоте впереди.
Неудивительно, что он был так рад. В этой части пустоты планеты обладали движением. За столько прошедших лет ему все же удалось найти эту планету — это была поистине невероятная удача.
Нин Чэн уже давно заметил эту безграничную планету. Он похлопал Чжуйню по голове:
— Неплохо. Похоже, прогресс налицо, раз запомнил такое дело.
Получив похвалу от господина, Чжуйню, едва сдерживая восторг, остановил Колесницу Звёздного Неба прямо над поверхностью планеты.
Когда Колесница опустилась на планету, и Нин Чэн выпустил своё божественное сознание, его охватило потрясение.
Хоть он и был тяжело ранен, а море сознания повреждено, его духовная сила оставалась невероятно мощной. И всё же, даже с такой силой, он не мог охватить своим сознанием всю эту планету целиком.
Единственное, что он мог ощутить — это безжизненная пустынность планеты. Ни людей, ни воды, ни единого живого существа. Лишь бескрайние просторы серого, твёрдого камня.
— Чжуйню, место подходящее. Мне понадобятся годы, чтобы слиться здесь с пневмой Хаунмэн. Возможно, произойдут и довольно серьёзные изменения. Твоя же сила пока слишком слаба. Ступай в Жемчужину Сюаньхуан и погрузись в практику. Постарайся достичь сферы Пути преображения к тому времени, как я завершу слияние с Хаунмэн, — серьёзно произнёс Нин Чэн.
Чжуйню понял, что на этот раз господин не шутит, а говорит предельно серьёзно. Как бы ни не хотелось практиковаться, пришлось согласиться:
— Не беспокойтесь, господин. Я обязательно усердно займусь практикой в Жемчужине Сюаньхуан.
Нин Чэн кивнул:
— Если к моменту моего слияния с пневмой Хаунмэн ты достигнешь сферы Дао-начала, я позволю тебе свободно странствовать по Небесам Сюаньхуан. Если достигнешь сферы Пути преображения, разрешу оставаться рядом со мной, не возвращаясь в Жемчужину. В противном случае — продолжай практиковаться внутри, сколько потребуется.
Чжуйню уныло кивнул:
— Да, господин.
Отправив Чжуйню в Жемчужину Сюаньхуан, Нин Чэн даже не стал устанавливать массивы собирания духовной энергии. Его раны ещё не зажили, и он не смог бы создать по-настоящему мощный массив.
К тому же, в этой части пустоты надеяться на скопление божественной духовной энергии было чистейшим безумием.
Нин Чэна это не волновало. Ему нужна была не концентрированная энергия для практики, а слияние с первородной пневмой Хаунмэн. Если через неё он постигнет ту искру озарения, что вспыхнула при сотворении мира, он сможет шагнуть дальше.
В этой безлюдной пустоте, после того как Нин Чэн убрал Колесницу Звёздного Неба, а Чжуйню скрылся в Жемчужине Сюаньхуан, воцарилась полная тишина.
На гигантской серой планете Нин Чэн осторожно извлёк нить первородной пневмы Хаунмэн. Медленно раздвинув один из её запретов, он погрузил в неё всё своё сознание.
В тот же миг древнейшая, превосходящая время мощь проникла во всё его существо. Нин Чэн ощутил рождение хаоса, почувствовал волю существ, превосходящих всё сущее.
Едва он попытался глубже проникнуть в пневму Хаунмэн и постичь её, как из неё внезапно хлынули бескрапные истоки хаотической вселенной...
Металл, Дерево, Вода, Огонь, Земля; Ветер, Гром, Снег; Свет, Тьма; Пустота, Жизнь-Смерть, Движение-Покой...
Все истоки, существующие в безграничной вселенной, внезапно переполнили пневму Хаунмэн. В тот миг Нин Чэн почувствовал себя запертым у входа в пороховой погреб, готовый взорваться. Мучение, невыносимость — каждое мгновение грозило разорвать его на части взрывной волной.
Сердце Нин Чэна ушло в ледяную бездну. Если ощущение разделения вселенной на сером камне, когда он достиг Третьего шага, было подобно вылуплению цыплёнка из яйца, то это — взрыву планеты.
Нин Чэн мобилизовал всю жизненную силу, чтобы слиться, растворить и постичь эти хаотические вселенские истоки пневмы Хаунмэн. Но его усилия были каплей в море. Очевидно было, что вопрос времени — когда его тело будет разорвано в клочья этой силой истоков.
"Судьба и рок..." — с горечью подумал Нин Чэн. С момента обретения Жемчужины Сюаньхуан он лишь и делал, что практиковался с фанатичным усердием. От континента Исин — к безбрежным звёздным просторам, от них — к миру Тайсу, от мира Тайсу — к Небесам Сюаньхуан, а затем и к вселенной Света и Тьмы.
За это время он обрёл невероятное множество возможностей. И теперь, хоть и тяжело раненный, он всё же сумел завладеть нитью пневмы Хаунмэн в Хаотическом Внутреннем мире.
Но что толку в обладании пневмой Хаунмэн? Разве не она сейчас погубит его? Не эти бесконечные истоки разорвут его на части?
Обычно он не мог заполучить и крупицы таких хаотических истоков, а теперь получил их в изобилии.
Будь у него столько истоков раньше, разве понадобилось бы искать сферы Пяти Стихий? По сравнению с ними, эти первородные хаотические истоки были куда чище.
Но сейчас, не говоря уже о тяжёлых ранах, даже будучи невредимым, он вряд ли смог бы устоять перед их разъедающей силой. В конечном счёте, его всё равно разорвало бы, и он вместе с пневмой Хаунмэн рассеялся бы первородной энергией в бескрапной вселенной.
Возможно, через бесчисленные миллиарды лет эта часть пустоты, благодаря его сегодняшней гибели, превратится в мир, полный жизни.
Ведь он принёс бесконечные истоки. Лишь с ними могут родиться вселенские законы, лишь с ними — жизненная сила.
Неизвестно, сколько времени прошло, но силы Нин Чэна наконец достигли предела.
"Плюх!" — кровь брызнула фонтаном. Одна из ещё не усвоенных сил истоков наконец прорвала кожу Нин Чэна, выпустив кровавый туман.
Как по цепной реакции, за первой последовала вторая.
Всего за несколько дней тело Нин Чэна превратилось в кровавое месиво. Потеряв слишком много жизненной крови, его лицо стало мертвенно-бледным.
Хотя первородная пневма Хаунмэн вот-вот должна была разорвать его бесконечными хаотическими истоками, Нин Чэн не сдавался, продолжая сдерживать их неиссякающий натиск.
В его сознании было чётко: пока он жив или полностью не потерял сознание, он не упустит ни единого шанса на жизнь.
По мере того как его тело слабело, Нин Чэн наконец ощутил в пневме Хаунмэн проблеск жизни. Ему не нужно было сливаться с ней или постигать её. Достаточно было влить *себя* в пневму Хаунмэн — и он достигнет беспредельного уровня.
Казалось бы, разница невелика: слиться с пневмой Хаунмэн или влить себя в неё. Но оставшееся сознание подсказывало Нин Чэну — это совершенно разные пути. Слияние и постижение пневмы Хаунмэн было его изначальным желанием. Влить же себя в неё — было навязанной извне волей, не его выбором.
Нин Чэн предпочёл бы погибнуть, но не стать машиной Пути. Если бы он влился в пневму Хаунмэн, он, Нин Чэн, остался бы жить, но лишь как машина Пути. Тогда в его глазах не осталось бы ни чувств, ни печалей, ни радостей.
Только Путь.
Но это не *его* Путь. Его Путь начинался с его существования. Если бы он перестал существовать, такой Путь был ему не нужен. Что ж, погибнуть так погибнуть. Как человек с Земли, он прожил долго, увидел многое, познал бескрайность вселенной — с него хватит.
Жизнь или смерть — он всегда оставался Нин Чэном. Как он не практиковал разделения тела — он, Нин Чэн, был единственным и неповторимым. Никто и ничто, даже его собственное разделённое тело, не могло его заменить.
Время текло медленно. На этой безлюдной серой планете Нин Чэн наконец потерял сознание. Но он ещё не погиб. В его подсознании теплилась мощная сила воли. Эта сила препятствовала всему, что пыталось влить его в Великий Путь. Она поддерживала его, даже когда оставалась последняя секунда.
Возможно, воля Нин Чэна была слишком сильна. Возможно, натиск истоков пневмы Хаунмэн тоже достиг предела.
Истерзанное тело Нин Чэна, под напором истоков пневмы Хаунмэн, наконец обрело хрупкое равновесие. Равновесие между его собственной волей и бесконечными истоками Хаунмэн. Ни одна сторона не могла одержать верх. Воля Нин Чэна не могла постичь, слить и сделать частью своего Пути пневму Хаунмэн. Пневма Хаунмэн не могла сломить его волю и влить его в себя.
Всё замерло. Каждое мгновение часть истоков, слившаяся с Нин Чэном, превращалась в его жизненную силу. И тут же новая волна истоков из пневмы Хаунмэн смывала её, превращая в кровавый туман, бьющий из ран на его теле.
Год за годом кровавый туман вокруг Нин Чэна не утихал, безостановочно окрашивая твёрдый камень вокруг него.
Алая зона вокруг него расширялась всё больше и больше.
Предыдущая главаСледующая глава
ПРОДАМ ГАРАЖ